09 апреля 2014 г.
Что же погнало инвалида войны Чернова Прокопия с малыми детьми из родных Янгличей в далекую Иркутскую область? Послевоенный голод и нищета, когда в захиревших за годы войны колхозах на трудодни и выдавать-то было нечего. А тут оргнабор желающим переселиться на постоянное место жительства в колхозы и совхозы Восточной Сибири и Дальнего Востока обещал райскую жизнь. Была такая служба в советские времена, и обеспечивала она трудовыми ресурсами стройки народного хозяйства, а также безлюдные или малозаселенные местности Крайнего Севера, Дальнего Востока. Вот и решили Черновы с четырьмя детьми переселиться в одно из хозяйств Иркутской области. В конце пятидесятых годов прошлого века они навсегда попрощались с родным селом и уехали в неизвестные края… В Янгличах остались старший сын Черновых Алексей и дочь Зоя, с 13 лет работавшая в колхозе свинаркой. Когда Зоин ухажер Коля Петров вернулся со службы (воинский долг отбывал в Германии) молодые решили пожениться. И опять изнурительный труд на ферме за трудодни, на которые почти ничего не выдавали. Уехать бы в город на заработки - только куда без паспорта? Этот документ гражданина СССР в те годы колхозникам "не полагался". Петровы по примеру Зоиных родителей решили переселиться по оргнабору в Красноярский край. - Ехали на товарняке почти месяц, - вспоминает молодые годы Зоя Прокопьевна. - Нас, 37 семей из Чувашии, разместили в колхозе им. Ленина Казачинского района. Одно название, что колхоз. Молодых колхозников нет, работать некому, одни старики из числа ссыльных латышей, украинцев, немцев. Животноводческая ферма утонула в навозе. Коров вытягивали из жижи веревками. Пришлось нам несколько дней посвятить вывозу навоза с территории фермы. Через некоторое время всем переселенцам выдали паспорта, колхоз нашей семье выделил корову, двух поросят. Сено для коровы приходилось косить далеко в тайге. Меня туда отвез на подводе бригадир Гоша: "Никого не бойся, - говорит, - тут недалеко пасека деда Петра, в случае чего беги к нему". Два дня косила, на третий подсохшее сено начала ворошить. Вдруг слышу выстрелы из ружья. Стреляли трижды. С чего бы это? Я во весь дух помчалась на пасеку. Оказывается, на пасеку повадилась медведица с двумя медвежатами, каждый раз она опрокидывала улья. И в этот раз она перевернула семь ульев, и не выдержал старый пасечник, хотя охотники медведиц с малышами не убивают. Пошла я на покосы, села обедать. Тут из кустов выходит медвежонок и прямо ко мне: съел весь мой обед и на прощанье всю меня обнюхал и скрылся в кустах… Этот случай в тайге Зоя Прокопьевна запомнила на всю жизнь… Получившие на руки паспорт переселенцы один за другим начинают возвращаться домой. Вернулись и Петровы. Оба нашли работу в артели инвалидов в г. Канаше. Зоя шила женские костюмы, а Николай - одежду для мужчин. Кстати, Николай Петров в армии был искусным портным, шил для офицеров шинели и кителя, генералам ещё и брюки с лампасами. При демобилизации ему дали разрешение перевезти через границу зингеровскую швейную машину. ( Хотя Николая Петрова давно нет среди нас, но его "рабочий инструмент" исправно служит его старшему сыну. Он, как и отец, отличный портной). Приходилось Николаю шить не только мужские костюмы, но и пальто, тулупы и кафтаны. Трудились бы Петровы в артели и дальше, так как работа была по душе, но однажды у Зои кто-то из своих же рабочих "свистнул" готовый женский костюм - юбку с кофтой. Цену украденного костюма определили в 150 рублей - огромные по тем временам деньги! И эту сумму должна была вернуть в кассу артели Зоя. Чертыхнулась она в обиде на нечистоплотного человека, и ушла из артели. Устроилась на мебельную фабрику и до выхода на заслуженный отдых трудилась здесь станочницей, заслужив медали "За трудовую доблесть", Ленинскую юбилейную и "Ветеран труда", знак "Победитель социалистического соревнования". Зоя Прокопьевна - мать шестерых детей, государство отметило её двумя "Медалями материнства". После выхода на пенсию Зоя Прокопьевна еще 10 лет проработала в Канашском депо, заслужив ещё одну медаль "Ветеран труда". Мы беседуем с Зоей Петровой в её уютной квартире в одном из домов по переулку Богдана Хмельницкого. В комнатах - вышитые её умелыми руками постельные принадлежности, скатерти, покрывала. - Рукоделию я обучалась с малых лет, самостоятельно, - рассказывает моя собеседница, - и сейчас на ткацком станке могу холст соткать, пеньку спрясть на самопрялке, а шерсть я пряду и по сей день по просьбе родных и знакомых, даже из Янтиковского района мешками её привозят. Недавно директор Янгличского школьного музея Иванова Калиса Михайловна попросила собрать небольшой макет ткацкого станка. Рейки у меня есть, стоит только руки приложить, я же долгие годы на мебельной фабрике проработала. И ткацкий станок, и самопрялка были у моих родителей, при переезде в Иркутскую область их кому-то из соседей подарили… - Они не вернулись оттуда? - Нет. Когда мама заболела, мы с Николаем в 1970 году навестили их, через 2 года мама умерла. Такое было время, что даже на похороны съездить не было денег. Еще через два года умер отец. Янгличскому музею я недавно подарила четыре кофты, вышитые полотенца, девичьи головные уборы - тухъя и многое другое. - Нет желания вернуться в родные Янгличи? Коротать старость в родной деревне? - Там же нет никого из родных. Скоро год, как умер брат Николая, моего мужа, проживавший в Янгличах. Дети мои проживают здесь, еще двое - в Смоленской области. Так уж суждено, что я навсегда останусь в Канаше…
Василий ЛАПИН.