11 мая 2011 г.
Иван ДУПЛИЙ
(Окончание. Начало в №№50-53).
Когда стенные часы пробили половину двенадцатого, в зал гусиной походкой вошел генерал. За ним следовала свита. Фон Граббе подскочил и указал им на отдельный столик возле самой ёлки. Все стали рассаживаться. Забулькала водка, солдаты быстро разобрали закуску. Дед Даниил примостился возле старосты. Лицо у него было очень бледное и он даже забыл положить себе на тарелку закуску.
С рюмкой в руке поднялся генерал. Все встали. Наступила тишина. Слышно было как начали потрескивать горевшие ярким пламенем свечи на ёлке.
- Господа! - начал свою торжественную речь генерал. - Этот праздник мы встречаем далеко от родины - великой Германии. Но территория, на которой мы находимся, тоже принадлежит нам - немецкому народу чистокровной арийской расы, которому суждено стать властелином всего мира. Этому нас учит мудрый фюрер. И здесь мы в такой же безопасности, как у себя в Баварии или Тюрингии. Временное наступление русских выдыхается. В будущем 1942 году мы вступим в покоренную нами Москву и продвинемся до самого Уральского хребта.
Все дружно зааплодировали.
- Господа, - продолжил генерал, - огонь и меч нужны нам только на линии огня. А здесь, в тылу, к ним необходимо присоединить еще одну вещь - это русский пряник и тогда, смею вас заверить, славянский крестьянин, испокон веков известный своим миролюбием, преклонит колени перед нами, а мы установим новый порядок и в России, и во всём мире. Вместе с нами здесь сидят наши друзья, - генерал показал рукой на крайний стол, за которым сидели староста и Даниил Никитич с царскими наградами на груди. Генерал, обратившись к старому солдату, высокомерно спросил:
- Щё ты пожелаешь моей великой Германии и мудрому фюреру в этот радостный праздник? - в наступившей тишине, уставившись колюче-пытливым взглядом на деда Даниила, генерал продолжил: - Щё молчит старий с великий заслуги зольдат? Говорьи, ми ждьёт.
Дед Даниил молча оглядел зал, затем медленно поднялся и, не обращая внимания на генерала, хитро улыбнулся, затем он вдруг, как-то оживившись, устремил свой взгляд на догоравшую свечу, вспыхнувшую сильным пламенем в том месте, где он соединил её с биквордовым шнуром, подключив к взрывчатке, которую в подвале при содействии партизан и подпольщиков было заложено предостаточно, чтобы подготовить генералу новогодний "фейерверк". И не только генералу, но и широкому кругу высочайших гостей из окружения самого Гитлера.
Дед Даниил ждал, что вот-вот произойдет величайшей силы взрыв и поэтому, глянув в последний раз в сторону адской свечи, выпрямился, повернул голову в сторону генерала и произнес:
- Господин генерал, пожалуй, будет мне не грех перед Богом выразить вам признательность за то, что при вашем содействии мне всем, кто участвовал в этом великолепном новогоднем деянии, совершить народную месть. Если б я был молодой, я бы разговаривал с вами, фашистами, пулей или гранатой на поле брани так же, как и мой сын. Только старость оставила меня в селе. Поэтому я выполнил свой долг, подготовив вам новогодний праздник, чтобы и на том свете помнили, зачем вы ворвались на нашу землю. По какому праву вы объявили себя хозяевами на нашей земле? Помните, будем истреблять вас до последнего фашиста! Я счастлив, что выполнил свой долг!
Старый генерал побагровел, вскочил с места. Фон Граббе судорожно стал расстегивать кобуру, доставая парабеллум. Солдаты, не знавшие русского языка, смотрели с удивлением на происходящее в зале. Под ёлкой послышалось какое-то шипение, вспыхнуло пламя. Староста, взяв за руку Даниила, крикнул:
- Скорей, давай, на выход!
- Нет-нет, оставь меня, спасайся сам - ты моложе меня. А я дорого им заплатил - жизнью сына… - дед Даниил не успел договорить, как тут же грянул взрыв и начался страшный пожар. Горели солдатские казармы, ничего не осталось от штаба генерала. Погиб и сам генерал, большинство гитлеровцев сгорело будучи пьяными.
* * *
Протяжно гудел зимний лес. Верхушки елей, голые ветки осин качались от ветра. С хмурого облачного неба падали снежинки на сугробы, на вооруженных бородатых людей, собравшихся на лесной поляне у двух землянок. Лесные мстители почтили память своего боевого друга, отдавшего жизнь, совершив подвиг во имя спасения Родины.
В кругу партизан стояла жена Даниила Никитича. Вытирая слезы, она сказала:
- Муж никогда не высказывал мне своих тайных мыслей. Только теперь я узнала, какой подвиг он задумал совершить ценой своей жизни. Вечная ему память!
Партизаны сняли шапки. Несколько минут партизанский отряд хранил торжественно-скорбное молчание.