06 мая 2011 г.
(Продолжение. Начало в №№50-51).
Генерал же, большой любитель бани, решил попариться русским веничком и пригласил деда Даниила.
- Что ты делаешь, хочешь стать фашистской прихвостней? Послушай-ка, Данилушка, какую ненависть к тебе высказывает население! - набросилась на мужа Агафья. - Фашисты сеют смерть, они заслуживают божью кару. Ты не боишься, что люди, совершая месть над врагом, казнят и тебя!
Но старик неумолим:
- В мои дела не лезь! - отрезал он. - Если я заслужил, то не побоюсь принять кару народа. Затем Даниил Никитич, наклонившись к жене, тихо сказал: - Агафья, к тебе у меня большая просьба, немедленно выезжай, а обо мне не беспокойся. Я приму смерть за нашу святую землю в любую минуту.
Последние слова мужа прозорливая жена Агафья, зная все его нравы, прожив с ним долгую жизнь, восприняла с тревожным сердцем.
Зима 1941 года выдалась лютая, морозы начались рано. В середине декабря со стороны Москвы через село потянулись разбитые фашистские войска. Немцы стали еще злее и повесили перед сельским клубом трёх колхозников, заподозренных в связях с партизанами.
Школа не работала. Некоторые семьи глухими тропами пробирались в партизанские лагеря. Некоторые мужчины добывали оружие, даже пулеметы, гранаты, взрывчатку, становились партизанскими мстителями, поддерживая тайную связь с селянами, активно участвовали в совершении боевых операций в борьбе с фашистами.
Разумеется, такие народные мстители были глубоко законспирированы даже под активных пособников гитлеровцев. Но это люди были весьма патриотично настроены, преданы Родине и советской власти.
Заговорили, что Красная Армия наступает по всему фронту. Агафья хотела поделиться с мужем этой радостью, но вдруг перебив её на полуслове, последовал настойчивый грубый стук в дверь. "Кто это еще в такое раннее утро?" - подумал старик. В избу вошел офицер фон Грабе в сопровождении старосты.
- Как идут наши дела? - не здороваясь, с порога спросил гитлеровец, коверкая русские слова.
- Вы, господин офицер, видно, интересуетесь, как идет моя работа насчет новогодней ёлки?
- Да, генерал интересуется этий работа…
- Всё будет исполнено к Новому году, господин офицер. Будет вам белка и свисток, дайте мне для этого только срок, - иронически ответил народной поговоркой старик.
- Щё сказаль ты? Щё? -закричал фашист. Но тут же перед ним мигом появился староста и успокоил его, что, мол, в этой русской поговорке имеется успех в хорошем деле. Офицер успокоился, но не совсем, поняв, что ответ пословицей неспроста.
- Зачем зря нервничаете, господин офицер? - угрюмо сказал дед Даниил. - Передайте генералу, что всё будет в порядке. Новый год будет встречен во славу великой Германии и фюрера.
Подозрительность гитлеровца могла отстранить старика от подготовки к новогодним торжествам, что привело бы к срыву акции мести. Поэтому он поспешно взялся за дело. Сперва в сумерках куда-то сходил, но вернулся взволнованный, подойдя к постели, поцеловал жену. Затем молча надел праздничную одежду с наградами и поспешно отправился в школу. Елку установили в большом зале.
Дед Даниил отказался от помощи солдат и сам стал наряжать елку "по-русски". Генерал разрешил ему это. Он настолько доверял старому солдату царской армии, что ни разу не дал распоряжение на проверку многих сомнительных "украшений". Даже бикфордов шнур оказался в одной картонной коробке среди золотой канители, серебряных шаров и пр. Но "посторонних глаз" не было в это время и, зыркнув по сторонам, Даниил Никитич быстро соединил его со свечой, которых было не счесть на новогодней ёлке.
Немецким офицерам понравилась услужливость старика и учтивое отношение к ним. Особенно старательно развешивал он между игрушками свечи. Два раза дед дополнительно выпрашивал из штаба свечи, и ему не отказали, зная, что он выполняет приказ генерала Вилли Бенцлера, командующего укрепрайоном - любимца самого фюрера.
К десяти часам вечера ёлка была уже готова. Доложили об этом генералу. Тот ответил. Что сам придет поднять новогодний тост, поздравить господ офицеров и своих доблестных солдат и "верных представителей русского народа".
Солдаты того же гауптмана Граббе внесли канцелярские и школьные столики и установили их вдоль стены просторного зала, покрыли скатертями. Появились бутылки, тарелки с закусками. Даниил Никитич встал на парту и дрожащими руками зажег свечи на ёлке.
(Продолжение следует).